Рассмотрение предварительных проектов приводило к удручающему выводу о полном отсутствии не только удовлетворительных архитектурных решений, но и по-настоящему ярких, подходящих для Дворца Советов идей. Журнальная критика отмечала «реставраторско-эклектический характер» проекта Д.М. Иофана. Примерно такие же замечания вызывали и Дворцы А.В. Щусева, Б.М. Иофана, Г.М. Людвига. Особо резкий отзыв вызвал проект Г.Б. Красина и П.А. Куцаева, которые придали Дворцу завершение, подобное церковной главе, а на него предлагали водрузить скульптурную группу рабочих со знаменем. Внутреннее устройство Дворца согласно этому проекту сводилось фактически к одному круглому залу, остальные разделы программы были проигнорированы. В качестве некоторой компенсации убожества замысла авторы предложили «оригинальную» идею вращающейся трибуны – расположенная в центре зала, она поворачивала оратора лицом поочередно ко всем сидевшим вокруг зрителям [125] .

Не встретил также одобрения и голый формализм проектов бригад АСНОВА, АРУ, архитектора Никольского. Даже правильные (по оценке критиков) принципы, заложенные в проект ВОПРА, были реализованы далеко не лучшим образом [126] .

Проект Дворца Советов. Арх. П. Куцаев, инж. Г. Красин. 1931 г.

Относительно положительную оценку получил проект Г.М. Людвига. Главными достоинствами являлись компактность и монументальный облик. В этой работе Совет строительства увидел некоторые черты, намечающие облик окончательного Дворца Советов, – монументальность единого объема и наличие символики, но не примитивно-изобразительной, а выраженной строго архитектурными средствами. Именно в проекте Людвига впервые наметилась концепция ярусной башни, которая в дальнейшем нашла зрелое воплощение в утвержденном проекте Б.М. Иофана, В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейха.

Однако архитектор допустил существенное отступление от задания, не включив в состав помещений Малый зал. Конструкция подвижных стен, которые должны были обеспечить пропуск демонстраций, не была разработана, а внешние формы приличествовали скорее мемориальному сооружению, нежели главному зданию страны.

В целом же, несмотря на обилие претендующих на оригинальность предложений, предварительный этап не принес решений, достаточно оформившихся для дальнейшей разработки проекта Дворца. Участники предварительного этапа практически проигнорировали предложение о разработке проектов программы открытого конкурса, лишь некоторые из них представили пояснительные записки к своим проектам.

Зато поступившие проекты помогли окончательно выбрать место для Дворца. Этот вопрос рассматривался на заседаниях Временного технического совета, проходивших с 25 апреля по 4 июня 1931 года [127] .

Протоколы этих заседаний служат подтверждением низкого уровня градостроительного мышления участвовавших в них зодчих. Помимо основного участка вполне серьезно предлагались и рассматривались различные варианты, непригодность которых для размещения Дворца Советов была ясна с первого взгляда. Так, попросту наивно выглядело предложение поставить Дворец в узком квартале между Охотным Рядом и Георгиевским переулком – там, где через несколько лет выросло здание Совета труда и обороны. Напротив, через Охотный Ряд, уже разворачивалось строительство гостиницы Моссовета, и было совершенно непонятно, как можно согласовать два столь крупных и разнородных сооружения. Еще менее реальным выглядел вариант постановки здания на месте капитальной и ценной застройки Китай-города. Единственным предложением, способным конкурировать с основным вариантом, могло стать Болото – территория на острове напротив Кремля. Но в этом случае огромное здание перекрывало бы самый лучший вид на Кремль – из Замоскворечья.

Поэтому вполне обоснованным стало подтверждение указания о сооружении Дворца на месте храма Христа Спасителя. Именно на этот участок ориентировалось большинство участников предварительного этапа проектирования. 5 мая 1931 года Политбюро ВКП (б) утвердило окончательным местом постройки Дворца Советов площадку храма Христа Спасителя.

Всесоюзный конкурс

Следующим этапом проектирования стал открытый всесоюзный конкурс на разработку проекта Дворца Советов. Текст объявления конкурса был утвержден на заседании политбюро 15 июля 1931 года.

Условия конкурса определялись на этот раз более конкретным заданием. Состав помещений включал два основных зала (на 15 и 6 тысяч человек), четыре небольших зала и вспомогательные помещения. Все они делились на четыре группы. В группу «А» входил Большой зал с примыкающими к нему помещениями для президиума, дипломатического корпуса, прессы, оркестра, а также вестибюль, гардероб и т. п. Аналогичный набор вокруг Малого зала составлял группу «Б». В группе «В» должны были находиться два зала на 500 человек и два – на 200 вместе с обслуживающими помещениями. Наконец, группа «Г» включала в себя комендатуру, хозяйственное управление, помещения для технических установок. Программой задавались площади всех помещений. Одним из важнейших требований по-прежнему оставалось обеспечение прохода через Большой зал различных шествий.

В качестве иллюстраций и материалов для размышлений программу объявленного конкурса сопровождали работы, выполненные на предварительном этапе.

Открытый всесоюзный конкурс на проект Дворца Советов был объявлен 18 июля 1931 года. Срок представления конкурсных проектов устанавливался на 20 октября [128] , однако потом по многочисленным ходатайствам архитектурных организаций был перенесен на 1 декабря 1931 года. Оценка поступавших на него работ возлагалась на техническую экспертную комиссию при Совете строительства под руководством Г.М. Кржижановского.

За относительно лучшие проекты назначались премии: три первые по 10 тысяч рублей, пять вторых по 5 тысяч рублей и пять третьих по 3 тысячи рублей. Сверх того 30 тысяч рублей ассигновались на приобретение лучших из числа непремированных проектов.

Несколько проектов Совет строительства заказал ведущим иностранным зодчим – Ш. Ле Корбюзье и О. Перре во Франции, двум архитекторам из Германии, одному – из Италии. Обратились и к известному шведскому архитектору Остбергу, автору знаменитой стокгольмской ратуши, но избалованный швед запросил за свой проект аж 39 тысяч рублей (сумму четырех первых премий!), после чего переговоры с ним были прерваны [129] .

Учитывая исключительную важность мероприятия, Управление строительством обратилось с просьбой ко всем организациям, где трудились участники конкурса, оказывать им всемерное содействие. В частности, поскольку разработка проектов являлась общественной работой, предлагалось освободить конкурсантов от какой-либо иной нагрузки по этой части, а при возможности предоставлять им для конкурсного проектирования и часть рабочего времени [130] .

Значимость предстоящего конкурса прекрасно поняли и представители архитектурного «авангарда» Москвы, которые решили «взять шефство» над проектированием и строительством Дворца. Об этом намерении извещало специальное постановление, принятое на собрании актива АРУ, АСНОВА, ВОПРА, САСС, состоявшемся 28 июля 1932 года. Шефство должно было выражаться в привлечении к проектированию сил передовой архитектурной общественности, освещении конкурса в печатных органах, широком обсуждении проектов и даже – в содействии Совету строительства в оценке проектов. Главной же целью объединения усилий «авангардистов» провозглашалось создание фронта для отпора реакционерам [131] , что попросту означало желание забрать проектирование Дворца в свои руки.